«Ты сейчас со мной как терапевт говоришь, или как человек?»

Такой вопрос иногда возникает у клиентов: тогда, когда они сомневаются в подлинности реакции терапевта – и опасаются обмана. Они опасаются, что говорит терапевт одно (то, что «положено»), а думает при этом – совершенно другое. Насколько оправданы такие опасения?

Чтобы ответить на этот вопрос важно разобраться, что такое «реакция терапевта», и чем она отличается от «реакции человека».

«Реакции человека». Для простоты, я разделю все возможные реакции на 4 типа.

1.      Общечеловеческие стандартные реакции. Например: красивый и улыбчивый человек вызывает приятные чувства, угрожающий – опасения.

2.      Автоматическая реакция, как ответ на соблазнение или провокацию (иногда – осознанные, иногда – нет). Например: человек смотрит глазами, как у кота-в-сапогах из «Шрека», – в ответ возникает желание его защитить, приласкать.

3.      «Попадание в рану». Это – собственная реакция на тему, которая является волнующей, небезразличной для реагирующего. Пример: недавно женившийся человек счастлив, его слушатель не может разделить эти чувства, так как его бросили, и он испытывает больше зависти, чем чего-то еще к рассказчику.

4.      Привычные личные реакции. Не «общие» для всех, – а у каждого свой список. Пример: чуть что не так, как хотелось, – выскакивает раздражение. Красивая женщина заставляет мужчину задуматься «а я то-сам как на ее фоне?»

«Реакции терапевта». Поскольку каждый терапевт – человек (и человек он, как правило, на 25-30 лет дольше, чем терапевт :)), то все вышеперечисленные реакции у него, конечно, есть. Было бы странно, если бы их не было. Но будут ли эти все они одинаково полезны клиенту?

Если обобщить, клиент приходит к терапевту, чтобы узнать лучше самого себя. А не терапевта. Поэтому легко предположить, что ему могут быть более или менее полезны реакции терапевта №1 и №2, и вредны или просто бесполезны реакции №3 и №4. Первая реакция дает клиенту возможность получить обратную связь – о том, как на него реагирует «мир людей». Вторая – наоборот, как он влияет на этот самый мир. Третья и Четвертая – могут отвлечь, увести от осознания, от собственного решения, от того, что важно для клиента, так как характеризуют терапевта и его способы реагирования и влияния на мир. Поэтому хорошо обученный терапевт, будет учитывать в работе первые две реакции, а вторые две будет стараться осознать и «отложить» в сторону, как не имеющие отношения к делу.

·        Если бы можно было прочесть в этот момент мысли терапевта, это мог бы быть, например, такой его вопрос к самому себе: «то, что я хочу сказать или сделать – нужно мне или клиенту?». Если ответ «только мне» – реакция, скорее всего 3 или 4 типа.

Достаточно чувствительный клиент вполне может отследить момент этого самого «откладывания» терапевтом собственного материала и заподозрить его в неискренности. Но это не так.

·        Пример. Очень может оказаться, что, как человек, – я люблю раздражаться, люблю очаровываться, люблю лениться (у всех есть свои излюбленные переживания). Значит ли это, что всякий раз, когда у меня будет повод попереживать одно из моих «любимых» состояний, я буду пользоваться этим? В жизни – скорее да. В терапии – нет. В этом и разница! Как человек я думаю: «Что нужно мне, чего хочу я?», как терапевт: «Что нужно клиенту, чем я могу ему помочь в его желании?» И это критично меняет мои приоритеты. Значит ли это, что я не искренна? Вовсе нет: я совершенно искренне хочу помочь клиенту, хочу хорошо сделать свою работу.

Означает ли все вышесказанное, что в терапевтическом кабинете, всегда будут озвучиваться все реакции 1 и 2 типа, и никогда – 3 и 4?

Нет, и это не так.

Бывает, что в предъявлении реакций из пунктов 1 и 2 нужна осторожность. Например, клиент очень требователен, даже агрессивен. Терапевт испытывает беспокойство и ответную агрессию. Для терапевта эта реакция не из пункта три или четыре. Возможно, это – из пункта два, и клиент таким образом строит контакт, опасаясь, что, веди он себя иначе, он ничего не сможет получить от терапевта. Надо ли немедленно говорить о своих чувствах или даже злобно реагировать? Нет. Реакция терапевта ценна, как материал для исследования, и вовсе не дает ему права бабахнуть с перепугу в ответ в клиента изо всех своих орудий, чтобы неосознанно отомстить ему за свой испуг (даже если он вполне оправдан). При умелой работе терапевта – именно эта реакция позволяет клиенту осознать свои способы взаимодействия с миром. Чем они хороши, чем плохи, всегда ли уместны, как можно иначе – и что мешает ему вести себя как-то по-другому и т.п. Ценна тут будет именно спокойная готовность терапевта к исследованию и своих реакций, и реакций клиента. И тогда терапевт сдержит свой «человеческий» протест, возмущение, желание оправдываться или обижаться (в которые он вполне мог бы погрузиться, как обычный человек в своей обычной жизни), и будет открыт к проживанию чувств, которые стоят за всеми этими порывами.

Бывают важны для терапии и чувства терапевта из пунктов 3 и 4. Когда клиент готов увидеть другого – отличного от себя – человека рядом, готов к близости. Когда он уже достаточно отделен, чтобы не брать на себя ответственность за чувства и переживания важных для него людей. Тогда ему может быть полезно узнать что-то и о терапевте – как о человеке, – для того, чтобы сделать еще один шаг навстречу друг другу и к самому себе.

Вернусь к вопросу, вынесенному в заголовок.

– Ты сейчас со мной как терапевт говоришь, или как человек?

Если такой вопрос возникает в терапии – это хороший повод поговорить о доверии, о своих желаниях, о своих отношениях с терапевтом…

А вот если такой вопрос возникает у родных и близких терапевта – о, это другое дело! Похоже, в нем стало слишком много терапевта, и слишком мало человека. А нашим близким, к счастью, нужна не только наша помощь. Иногда они готовы помочь нам. И требуют, чтобы мы делились тем, что нас по-настоящему волнует, как «человеков», а не терапевтов.

Пока размышляла на заданную тему, вспомнила старый анекдот о том, как можно хорошо выполнять свою работу. Раз вспомнился – наверное, в кассу. Вот он:

Английская королева говорит своему камердинеру:

— Знаешь, следующую ночь я хочу провести с Ричардом Львиное сердце.

— Ваше величество, но как?! Он ведь умер несколько веков назад!

— Ничего не знаю, как хочешь, но устрой мне ночь с ним.

Делать нечего, камердинер согласился, а сам думает: “Сдурела королева! Где я ей живого Ричарда возьму? Надо выкручиваться”. Пошел к знакомому актеру Джону, объяснил ситуацию, уговорил сыграть роль Ричарда для королевы, пообещал заплатить.

Актер пришел в костюме и гриме, отыграл роль, получил деньги. Он был яростен как лев, властен как полководец и изыскан как король.

Королева осталась очень довольна и говорит на следующее утро камердинеру:

— О, это было замечательно! Ты молодец! Теперь хочу ночь с Робин Гудом.

— Ваше величество, но как?! Это ведь легенда! Может, его и вовсе никогда не существовало!

— Как хочешь, но я хочу его!

Камердинер вздохнул и пошел по проторенному пути: пошел к актеру, дал новую вводную. Вечером актер пришел в костюме лесного разбойника и все снова сложилось удачно: он был смел как разбойник, горяч как влюбленный, романтичен как поэт. Королева развлекалась всю ночь и осталась очень довольна.

А под утро она и говорит:

— Я ведь знаю, что ты не Робин Гуд. И Ричард был ненастоящий. Ты — актер Джон. Так вот, хочу провести следующую ночь с тобой без грима, просто с актером Джоном.

— Ваше величество, это невозможно! — отвечает актер Джон.

— Как это невозможно? — возмутилась королева. — Ты ведь спал со мной как Ричард и как Робин, переспи как Джон!

— Ваше величество, мне очень жаль, но как Джон я полный импотент.

Впервые текст опубликован мною здесь.